У каждого народа есть свои святыни — места, как бы сохраняющие незримое присутствие великого человека, много значащего и по сей день для духовной жизни не только народа, к которому он принадлежит, но и всего человечества.

Такой святыней является дом Питера Пауля Рубенса (1577—1640) в Антверпене. Великий фламандский художник прожил в нём четверть века, сам купил участок земли, любовно отстроил, украсил дом, наполнил красивыми вещами. Заботясь о своей семье, включавшей многочисленных родственников и их детей, здесь постоянно бывавших, сделал его удобным для жилья, работы и приёма друзей.

Хозяин этого дома отличался удивительным даром привлекать к себе сердца людей, быстро превращая их в своих поклонников и друзей, покоряя острым умом, приветливым нравом, радушным гостеприимством. Он мало посещал другие дома, но много и охотно принимал у себя. Здесь же он скончался 30 мая 1640 года, оплакиваемый всей Фландрией. Минуло тому уже 350 лет.

 

Петер Пауль Рубенс «Автопортрет» Холст, масло. 109,5х85 см. (Из собрания музея истории искусств, Вена, Австрия)

 

Теперь этот дом является музеем, наполненным произведениями его кисти и работами современников. И всё же не только искусство Рубенса, но в не меньшей степени значительность этой личности, обаяние самого образа до сих пор очаровывают и как бы берут в плен при более близком знакомстве с достоинствами этой яркой индивидуальности.

Живописец и учёный, дипломат и коллекционер, Питер Пауль Рубенс покоряет редкими свойствами души, ума и характера.

 

Часто Рубенса называют счастливцем, вытянувшим завидный жребий у Судьбы, не зная или забывая, что своей славой и благосостоянием он был обязан не случаю или удачно приобретенному покровительству, а исключительно самому себе, своему громадному таланту, невероятному трудолюбию и организованности, строгой самодисциплине.

Художник пережил и много личного горя, потерю близких и дорогих ему людей, испытывал не раз чувство унижения от неравенства рождения со стороны спесивой знати, был зависим от воли своих заказчиков. Но все невзгоды переносил со стойкостью философа и человека, с ранних лет привыкшего к тяготам жизни и научившегося им противостоять.

 

Вся жизнь Рубенса прошла на фоне войны, шедшей на его родине и в Европе. Он родился 28 июня 1577 года в городке Зигене в Северной Вестфалии. Его предки поселились в Антверпене еще в XIV веке. Дед — Бартоломеус Рубенс был аптекарем, что по тем временам означало серьёзные знания медицины.

 

Якоб Клас ван Утрехт. Бартоломеус Рубенс — дед художника. 1530 г. Дом-музей П. П. Рубенса, Антверпен.

Якоб Клас ван Утрехт. Барбара Арентс — бабка художника. 1530 г. Дом-музей П. П. Рубенса, Антверпен.

 

Отец Ян Рубенс, юрист, будучи тайным кальвинистом и опасаясь преследования со стороны испанских властей, был вынужден в 1568 году бежать из родного города. Это был страшный год в истории Южных Нидерландов (теперешней Бельгии), ознаменовавшийся вводом испанских войск под предводительством герцога Альбы, во много раз усилившего жестокий и кровавый террор.

 

Ферна́ндо А́льварес де Толе́до, герцог Альба. Посмертный портрет работы Рубенса. 1628 г.

 

Ян Рубенс принял протестантство, как многие нидерландцы, в приверженности иной вере выражая осуждение католической церкви, которую истово защищали испанцы.

С конца XV века назревал этот конфликт, когда Нидерланды вошли в состав испанской монархии. Подчинённое положение Нидерландов, богатейших провинций с сильными городами и бюргерским сословием, развитыми ремёслами и торговлей, судостроением и банковским делом, обусловило выкачивание средств для покрытия колоссальных расходов в завоевательных войнах, которые вёл Карл V, обуреваемый жаждой власти и славы.

Движение Реформации в Европе всколыхнуло огромные массы людей, видевших в католической церкви, погрязшей в пороках в ту эпоху, верную защитницу феодального мира и несправедливостей, с ним связанных, узурпировавшую право господства над душами людей.

Уже в пятидесятые годы в Нидерландах началось недовольство политикой Испании, её дискриминационными актами, экономическим давлением, разнузданным поведением испанских наёмных войск, жестокими казнями «еретиков».

В 1566 году народное возмущение принимает крайнюю форму иконоборчества, что ещё более усиливает террор испанских властей. Ян Рубенс уезжает в Кёльн, чтобы соединиться со своей семьёй, отосланной им несколько раньше. Блестяще образованному юристу нетрудно было найти работу. Он становится поверенным в делах Анны Саксонской, супруги принца Вильгельма Оранского, вождя нидерландского восстания, и вскоре делается её возлюбленным. Связь с принцессой кончается драматически — Ян Рубенс был заточён в тюрьму, по законам того времени за прелюбодеяние ему угрожала смертная казнь.

Ценой большого выкупа и долгих ходатайств добилась жена — Мария Пейпелинкс освобождения мужа. Вот несколько строк одного из её писем, посланных мужу в заточение: «Разве я могла бы быть настолько жестокой, чтобы ещё более отягощать Вас в Вашем несчастии и в Вашем одиночестве, в то время как я охотно, если бы это только было возможно, спасла Вас ценой моей крови... Моя душа настолько связана с Вашей, что Вы не можете не испытывать никакого страдания без того, чтобы я не страдала в такой же мере...» Эти строки говорят о возвышенной женской любви и самоотверженной преданности. Образованный ум и духовная культура этой женщины поражают не менее, чем её мужество и благородство. Изложенная история раскрывает дух семьи, характер взаимоотношений в ней, этику, так как в ней вырос и сформировался великий художник, многое унаследовав прежде всего от своей матери.

 

П.П. Рубенс. Портрет матери. (Мария Пейпелинкс)

 

Вскоре после рождения Питера Пауля Рубенсы возвратились в Кёльн, а в 1587 году, после смерти мужа, Мария Пейпелинкс, перешедшая в католичество, начала спустя двадцать лет после бегства хлопоты о возвращении домой, в Антверпен.

 

Знание латыни, интерес к истории и литературе Питер Пауль получил как дома, так и в латинской школе при соборе Богоматери, где он учился по возвращении в Антверпен семьи.

Его мировоззрение, характер складывались в тяжёлые времена всеобщего бедствия, семья была разорена. Однако её приняла как потомственных и уважаемых горожан патрицианская среда города, отличавшаяся высокой культурой и образованностью, помнившая о заслугах Яна Рубенса, бывшего много лет одним из секретарей Антверпена.

 

Питер Пауль рано начал самостоятельную жизнь. В четырнадцать лет он вынужден был уже сам зарабатывать себе на хлеб, как то пишет его мать в своём завещании. Сначала он поступил на службу в пажи к графине де Лалэнг, но очень быстро открывшееся призвание заставило его пойти учиться к дальнему родственнику Тобиасу Верхахту, затем к Адаму ван Ноорту, а оттуда в мастерскую Отто ван Веена. Мать не платила за его обучение. И по обычаю того времени ученик в таком случае должен был «отработать», выполняя разные поручения своих хозяев.

 

Мастерские Антверпена ориентировались в те годы на вкусы заказчиков, ценивших более всего в основном итальянское искусство. В самих Нидерландах эта приверженность оформилась в течение «романизма», т. е. следования римскому искусству — искусству Рафаэля и Микеланджело.

С преклонения перед великими мастерами Ренессанса, с копирования их композиций начал и Рубенс. Об этом свидетельствует одна из самых ранних его картин «Адам и Ева в раю» (Антверпен, дом-музей Рубенса), созданная по гравюре Маркантонио Раймонди с ныне утраченной работы Рафаэля.

 

П.П. Рубенс. «Адам и Ева в раю» 1597 г. Антверпен, дом-музей Рубенса.

 

В 1598 году Рубенс был принят в гильдию св. Луки как мастер, а в 1600 году он покинул Антверпен в поисках работы и направился в Италию вместе со своим младшим другом и учеником Деодатом дель Монте. В разорённом неутихающей войной между Испанией и отделившимися северными провинциями Нидерландов городе, потерявшем тысячи своих жителей, опустевшем как порт, трудно было искать заказов молодому художнику.

Знакомство в Венеции с дворянином из свиты герцога Мантуанского решает его судьбу. Показанные картины нравятся, и он оказывается в Мантуе при одном из самых блестящих дворов Италии, у Винченцо Гонзага, просвещённого государя, коллекционера, покровителя музыкантов (при его дворе жил великий Монтеверди, поставивший там в 1607 году своего «Орфея»), поддерживавшего отношения с Галилеем, жившего на широкую ногу, жаждавшего славы.

Уже в первые два года Питер Пауль объездил многие города страны, изучая памятники искусства, о чём свидетельствуют также сохранившиеся рисунки. Жажда внутреннего обогащения через изучение искусства других мастеров, познание законов своего ремесла не иссякали в Рубенсе даже на вершине славы, были присущи ему до конца дней. В поздние годы он всё так же копировал Тициана.

 

В Италии Рубенс зарабатывает себе на жизнь портретами, но тщательно готовится к композициям, которые, несомненно, несут следы многих итальянских впечатлений, хотя их живопись выдаёт большой колористический талант и культуру нидерландской школы.

Доверие к нему герцога Винченцо становится столь велико, что в 1603 году Рубенс отправился в Испанию с дарами королю Филиппу III и его министру всесильному герцогу Лерме. В известной степени поездка принесла пользу Рубенсу, ведь он познакомился с испанским двором, монархом, от милостей которого зависела его родина.

Среди выполненных в Испании работ особенно прекрасен портрет герцога Лермы, принятый весьма милостиво и одобренный многими. Читая письма Рубенса того времени, можно убедиться в редком самообладании и чувстве собственного достоинства, с которыми он отстаивает своё право на свободу принятия решений и защищается от своеволия герцога Мантуанского. Возвратившись в Мантую, он удостаивается звания придворного живописца с жалованьем четыреста дукатов в год, которое ему выплачивали поквартально и крайне нерегулярно.

 

П.П. Рубенс. Конный портрет герцога Лерма. 1603 г. Холст, масло. 290,5 × 207,5 см. Музей Прадо, Мадрид.

 

С 1604 года начинается период его больших работ для Мантуи, Генуи, Рима. Рубенс подолгу живёт в вечном городе, приобретя друзей среди образованного высшего духовенства. Интерес к античному прошлому объединял многих. Немецкий знаток древности Каспар Шоппе писал в 1607 году: «...не знаю, что более должен хвалить: мастерство ли его в искусстве живописи, где в глазах знатоков он достиг вершины (если кто-либо в наши дни вообще это сделал), или его познания во всём, что относится к сочинениям древних, или тонкость его суждений в соединении с редкостной прелестью разговора...».

Действительно, интересы художника чрезвычайно широки и разнообразны; знание итальянского, латыни (тогда международного языка образованного европейского общества) давали ему возможность удовлетворять свою любознательность. Он много читает и в будущем будет выписывать множество книг из разных стран, интересуясь живо всем ценным, что выходит из типографий Европы по философии, теологии, географии, этнографии, археологии, нумизматике, литературе древних, комментариям к сочинениям античных авторов. Эти знания сделают его картины на античные темы в большой мере исторически убедительными, особенно в изображённом с великим знанием обычаев и деталей быта цикле о подвиге римского консула Деция Муса.

 

П.П. Рубенс «Гибель Публия Деция Муса в бою» 1618 г. Холст, масло. 288 х 497 см Музей Лихтенштейна

 

В 1606—1608 годах Рубенс занят выполнением почётного для фламандца заказа для церквей в Фермо и в самом Риме. Прося у Мантуи разрешения работать над алтарными картинами для Санта Мария ин Валличелла в Риме, художник писал: «...хотя вышеупомянутая работа ещё не начата, лица столь высокого звания интересуются ею, что я не могу, не заслужив порицаний, отказаться от заказа, славно отвоёванного у лучших художников Рима».

Как видно, Рубенс умел бороться и побеждать в конкурсах, которые предлагает жизнь даже великим талантам. В итоге Рубенс заканчивает вместо одной три композиции на шифере, и их ставят в алтарной части, где они находятся по сей день.

 

Осенью 1608 года, получив тревожные известия о состоянии матери, после неоднократных просьб к герцогу других лиц отпустить своего придворного художника побывать на родине, Рубенс покидает Италию без разрешения, отправив в Мантую письмо с припиской на полях: «садясь на коня».

 

Итальянский период жизни Рубенса был чрезвычайно важным этапом формирования его личности, обретения уверенности в себе как художника после глубокого постижения как прошлого, так и современного искусства, полного признания его дарования знатоками искусства, коллекционерами и художниками.

Италия с её прошлым и настоящим — античная, средневековая, ренессансная, современная,— с начинающим складываться стилем барокко (а Рубенс один из главных его создателей) стала огромным импульсом для формирования творческого сознания Рубенса, претворённым в своё, сугубо неповторимое ощущение и понимание, только ему присущую образную систему.

Сложение собственного художественного почерка происходит в результате непрерывной колоссальной духовной и практической работы, долгих размышлений, отбора «союзников» как в далёком прошлом, так и среди живущих мастеров, изучения и отталкивания, приятия и отрицания всего, что было создано до него.

 

По возвращении из Италии, после столь долгого отсутствия, Рубенс входит в привычный круг своей среды, бюргерской образованной интеллигенции. Его брат Филипп, будучи секретарём магистрата города, был озабочен, подобно всем, слухами о переговорах, которые велись между Испанией, Южными и Северными Нидерландами о перемирии на двенадцать лет.

Это долгожданное событие совершилось в 1609 году, принеся поистине невероятную радость и облегчение для исстрадавшегося и обнищавшего народа.

После стольких лет длившейся войны обретённый мир внушал надежду на покой и счастье. Никто не думал о краткости дарованного блага. Его надо было прожить со всей полнотой.

 

Портрет Филиппа Рубенса, гравированный Корнелисом Галле Старшим

 

В творчестве Рубенса превалирует это ощущение избыточной полноты бытия, щедрости жизни, её бесценнейших сокровищ, свидетельствуя о чуткости, с которой он уловил как бы сердцевину чувств, суть умонастроений и чаяний, которыми был охвачен и сам.

Откликаясь на это событие, Рубенс писал своему другу врачу Иоганну Фаберу в Рим: «... есть надежда, что при этом условии здешние земли снова расцветут». И в том же письме: «Здесь также стараются удержать меня всяческими любезностями. Эрцгерцог и Светлейшая Инфанта прислали мне письмо с предложением остаться у них на службе и самыми щедрыми обещаниями, но у меня мало желания вновь сделаться царедворцем. С меня довольно было бы Антверпена и его жителей...»

 

В этом же году он женится на Изабелле Брант, дочери одного из секретарей города, юриста, филолога и историка Яна Бранта. По случаю свадьбы были сочинены не одни торжественные вирши, восхвалявшие жениха и невесту, но любопытно, что уже тогда во всех сохранившихся документах к имени Рубенса прилагаются самые лестные эпитеты: «выдающийся», «знаменитый», пользующийся «доброй славой».

Филип Рубенс писал о брате, что «он имеет весьма острый и просвещённый ум; в искусстве Аполлона, которое служит ему профессией, он сведущ необычайно».

Вскоре после бракосочетания художник написал свой шедевр «Автопортрет с Изабеллой Брант» (Мюнхен, Старая Пинакотека) наряду с другими созданными в это же время работами, поставившими Рубенса вне конкуренции и сделавшими его самой заметной художественной индивидуальностью страны. Ещё до свадьбы эрцгерцоги подписывают ему диплом живописца двора, но Рубенс оговаривает себе право жить не в Брюсселе, а в Антверпене.

 

П. П. Рубенс «Автопортрет с Изабеллой Брант». 1609 г. Холст, масло. 178 × 136,5 см. Старая Пинакотека. Мюнхен.

 

Желающих учиться у Рубенса оказалось чрезвычайно много, как об этом говорит он сам: «Я до такой степени осаждён просьбами со всех сторон, что некоторые мои ученики уже несколько лет ждут у других мастеров, чтобы я мог принять их к себе. Я могу сказать с полной правдивостью и без малейшего преувеличения, что я был принуждён отклонить более ста кандидатов, в том числе моих родственников или родственников моей жены, и этим вызвал глубокое неудовольствие некоторых лучших моих друзей».

 

В создании мастерской Рубенс следует традиции, давно сложившейся, существовавшей в Италии и Нидерландах, вынужденный к этому прибегнуть из-за большого числа заказов, даже серий картин, чаще всего крупного формата, что особенно доставляет ему удовольствие: «...признаюсь, что по врождённому чувству я более склонен писать огромные полотна, чем маленькие вещицы. У каждого свой дар: мой талант таков, что, как бы огромна ни была работа по количеству и разнообразию сюжетов, она ещё ни разу не превзошла моих сил».

Рубенс поднимает станковую картину до уровня монументального произведения, что ранее вовсе не было свойственно искусству северных стран. Два его знаменитых триптиха «Водружение креста» и «Снятие со креста» (Антверпен, собор Богоматери) могут быть названы как классический пример его монументального стиля, как произведения, очень важные для понимания его мировоззрения.

 

П.П. Рубенс. Снятие со креста. 1612—1614 гг. Собор Богоматери. Антверпен.

 

Рубенс был католик и много работал для украшения храмов по заказам религиозных братств и общин. Образ Иисуса Христа неоднократно воссоздавал художник в своём творчестве, испытывая чувство величайшего преклонения перед его подвигом и учением, но Рубенс видел в нём также воплощение идеала античной эпохи, наделённого красотой и крепостью телосложения, мужественной, героической и вместе с тем исполненной доброты душой.

 

По своим философским убеждениям Рубенс был близок к стоикам, как и его брат Филип, ученик основателя неостоицизма в Нидерландах известного философа Юста Липсия. Художнику были близки идеи умеренности и самоограничения, проповедь сдержанного поведения, умения владеть собой.

В начале 1610-х годов живописец создал картину «Смерть Сенеки» (Мюнхен, Старая Пинакотека), взяв сюжет из «Анналов» Тацита. Известно, что во время работы Рубенс любил слушать чтение исторических трудов Плутарха и Тита Ливия, для чего даже нанимал чтеца.

Сенека привлёк художника как приверженец учения, идеи которого разделял Рубенс. Самообладание старого философа, велевшего вскрыть себе вены, который, будучи обречённым на смерть своим бывшим учеником императором Нероном, диктует последние предсмертные мысли, поражало его воображение. Таким он и представил римского стоика.

 

П.П. Рубенс «Смерть Сенеки» 1612 – 1615 гг, 181x119,8 см, холст, масло Старая пинакотека, Мюнхен.

 

Тем не менее, после смерти Филипа, дочери Клары-Серены, наконец жены Изабеллы Брант он признаётся, что не претендует на достижение стоического бесстрастия.

 

Смерть Филипа в 1611 году в возрасте 37 лет поразила Рубенса до глубины сердца. Оп отозвался на это трагическое событие, создав картину «Четыре философа» (Флоренция, галерея Питти), где в центре за столом с книгами сидят Филип и Юст Липсий, умерший ранее, справа их друг Ян ван ден Ваувер, а слева стоит сам художник. Бледное, осунувшееся, скорбное лицо Рубенса красноречивее всех слов говорит о тяжести для него этой потери. В нише помещен бюст Сенеки, в глубине фона виден Палатинский холм — память о встречах в Риме и общем увлечении античностью.

 

П.П. Рубенс «Четыре философа» (Филип Рубенс 2-й слева). Флоренция, галерея Питти.

 

Превыше всего Рубенс ценил этот союз единомышленников, всегда искал и находил людей высокого интеллекта, поддерживал с ними постоянную переписку. Лишь частично сохранившаяся, она тем не менее весьма обширна.

Потребность в интеллектуальном общении у Рубенса была необыкновенно сильна. Это находило выражение и в переписке, но прежде всего в постоянных встречах с друзьями, недаром, одно из писем он заканчивает извинением, что его ждут несколько друзей.

 

Вместе с тем в своём искусстве художник проявлял себя не только как христианин.

Благодаря безмерному жизнелюбию и увлечению чувственной полнотой бытия, его красотою, Рубенс приближался к чисто языческому мироощущению. Его картины на античные темы пронизаны восторгом перед чудом совершенства — человеческим телом.

Безусловно, Рубенс пользовался почти всегда реальной моделью, но особенностью его метода был принцип отбора, корректировки натуры и приближения её к своему эстетическому идеалу, причём это заметно даже в портретах. Язычество Рубенса — в преклонении перед стихийными силами природы, её творческой жизнедеятельностью, богатством и плодородием, щедростью и многообразием. Энергия, сила и здоровье человека для Рубенса являются основой для полнокровной жизнедеятельности. Это его идеал.

 

П. П. Рубенс. Крестьянская девушка. Рисунок. 1610 г . Гравюрный кабинет. Берлин-Далем. (Репродукция из журнала «Художник»)

 

Помимо каждодневной упорной работы не знавший упадка духа и уныния Рубенс был постоянно занят и многими другими делами.

Любовь к искусству пробудила в нём страсть коллекционера. Ещё в Италии он собирал античные памятники: бюсты, предметы прикладного искусства, резные камни-геммы. Образованнейший человек, знаток античности француз Пейреск писал о нём: «... он чрезвычайно умён и великий знаток древних произведений».

В его коллекции находились картины как старых, так и современных ему живописцев.

В посмертной описи собрания, которое Рубенс в своём завещании предназначал для продажи и распределения после неё средств поровну между женой и всеми детьми, значатся произведения Яна ван Эйка, Питера Брейгеля, Тициана, Тинторетто, Риберы, Перуджино, Луки Лейденского, Гольбейна и других. Из современных художников в коллекции были работы высокоценимого им Адама Эльсхаймера, «Одиссей в пещере Полифема» Якоба Йорданса (ныне находится в ГМИИ им. А. С. Пушкина), семнадцать картин Адриана Браувера, натюрморты Виллема Хеды, произведения Антониса ван Дейка и многих других.

 

Якоб Йорданс «Одиссей в пещере Полифема». Около 1635 г. ГМИИ им. А.С. Пушкина.

 

Как истинный коллекционер художник менял состав своего собрания, продавая или обменивая отдельные работы. Его жажда иметь античные мраморы была столь велика, что он приобретает их не видя у Дадли Карлтона, английского посланника при дворе герцога Оранского в Гааге, расплачиваясь своими картинами, шпалерами и скорее всего прогадывает в этой сделке, так как в 1626 году он продаст большую часть мраморов герцогу Бэкингему.

 

В 1634 году он писал Пейреску: «Во время моих путешествий я никогда не упускал случая рассматривать и изучать древности общественных и частных собраний и покупал редкости на наличные деньги; я также сохранил редчайшие резные камни и прекраснейшие медали из собрания, проданного мною Герцогу Бэкингему, так что я всё ещё располагаю отличной коллекцией, но разговор о ней требует душевного спокойствия».

 

Работоспособность художника изумляла всех: он вставал в 4 часа утра, слушал мессу. Если ему позволяла его болезнь, начинал работать, заканчивая все дела к 5 часам вечера. После этого, как правило, он совершал прогулку верхом и возвращался домой к ужину, где его ждали обычно друзья.

Рубенс был крайне умерен в еде и питье и не играл в азартные игры. Он был в высшей степени доброжелателен к людям, особенно талантливым, высоко ценил чужие произведения.

Поскольку ему приходилось иметь дело с художниками в качестве сотрудников, помощников, учеников, а также гравёров, репродуцировавших его композиции, то особенно примечательны его дружеские отношения ко всей массе людей, которые зависели в какой-то мере от него или он сам был зависим от них, так как заказы часто выполнялись сообща, но всегда по эскизам Рубенса. За исключением лишь одного случая с гравером Лукасом Форстерманом, потерявшим рассудок и вообразившим, что его гравюры с рубенсовских произведений значительнее, чем оригиналы, с которых они сделаны.

Рубенс тяжело переживал эту тяжбу. История не сохранила больше ни одного конфликта или спора или проявлений недоброжелательности художников мастерской Рубенса друг к другу. Известно, как он помогал Адриану Брауверу, вызволив его из заточения, способствовал продаже отвергнутой заказчиками картины «Успение Богоматери» Караваджо (ныне находится в Лувре) в Мантую, в то время как её автор был вынужден покинуть Рим при драматических обстоятельствах. После смерти своего друга Яна Брейгеля он стал опекуном его детей, так же как был опекуном детей своей сестры Бландины, брата Филипа. По просьбе Яна Брейгеля им была написана и подарена картина «Передача ключей апостолу Петру» в качестве надгробия над могилой Питера Брейгеля Старшего.

 

П.П. Рубенс «Передача ключей апостолу Петру» 1613-1615 гг.

 

Десятые и первая половина двадцатых годов были временем замечательных свершений в творчестве Рубенса — создания больших алтарных картин, картонов для гобеленов, украшения плафонной живописью только что отстроенной церкви св. Карла Борромея в Антверпене, исполнения цикла из двадцати четырёх огромных полотен «Жизнь Марии Медичи» для Люксембургского дворца королевы в Париже, десятков произведений на античные темы, портретов и пейзажей.

И наряду с напряжённой творческой работой художник начинает сложнейшую дипломатическую деятельность, став доверенным лицом овдовевшей в 1621 году эрцгерцогини, к которой он относился с огромным уважением. Его слова: «...принцесса обладает всеми добродетелями своего пола, а долгий опыт правления в здешних землях избавил её от предвзятых представлений, которые новички привозят сюда из Испании. Так что, думаю, если бы Её Высочество вместе с господином Маркизом (Амброджо Спинола. — Т. С.) могли вершить дела правления по своему усмотрению, всё пошло бы как по маслу и вскоре стали бы заметны большие изменения не только у нас, но и повсюду: ведь теперь интересы всех стран связаны одной цепью. Но у руля стоят люди неумные и неспособные прислушаться к совету других, они не приводят в исполнение собственных планов и не терпят чужой мудрости».

Почитая эрцгерцогиню, Рубенс ценит прежде всего в правительнице желание блага его родине и намерение всячески содействовать прекращению войны с Голландией, начавшейся снова после окончания перемирия в 1621 году.

В этой борьбе родине Рубенса были нужны политические союзники или государства, заявившие о своём невмешательстве в этот трагически затянувшийся конфликт.

Однако Голландия стремилась также заручиться поддержкой разных стран, и католическая Франция готова была поддержать республиканскую протестантскую страну в пику Испании, на чём настаивал кардинал Ришелье.

Не менее важной целью для Голландии было привлечь на свою сторону Англию.

Те же политические задачи стояли перед Испанией и Южными Нидерландами. Надо было вступить в переговоры с герцогом Бакингемом, фаворитом короля Карла I.

 

П. П. Рубенс. Портрет герцога Бэкингемского. Рисунок. 1625 г. Альбертина. Вена. (Репродукция из журнала «Художник»)

 

Государственная политика в то время в большей степени направлялась и зависела от воли фаворитов, взявших на себя бремя правления, тогда как их королевские покровители предавались утехам жизни. Рубенс с горечью писал: «Конечно, было бы много лучше, если бы эти юнцы, ныне владеющие миром, поддерживали между собой дружеские отношения, вместо того чтобы тревожить весь христианский мир своими причудами. Но надо верить, что таков приговор неба, и всецело положиться на божественную волю».

Тем не менее, встретив герцога Бакингема на празднествах по случаю свадьбы принца Уэльского (будущего Карла I) и принцессы Генриетты в Париже и одновременно открывшейся для осмотра галереи Люксембургского дворца, Рубенс старается обольстить герцога, работая над его портретом. Таким образом, искусство служит Рубенсу драгоценным подспорьем в его серьезнейших дипломатических ходах. Он оказывается трезвым и проницательным политиком, великолепно разбирается в людях и их намерениях.

 

Считая своим покровителем знаменитого полководца маркиза Амброджо Спинолу, Рубенс пользовался его дружеским расположением, платя также ответной приязнью, но вместе с тем реально его оценивая: «Мне приятно, что господин Маркиз с удовлетворением покидает Ваш двор; на основании близкого знакомства могу свидетельствовать, что он поистине заслуживает, чтобы с ним обращались, как с благородным человеком. Это самый благоразумный и осмотрительный из всех знакомых мне людей, очень скрытный относительно своих замыслов и неразговорчивый более из боязни сказать слишком много, чем от недостатка ума или дара речи. О его мужестве я не говорю, ибо оно всем известно. В опровержение моего первоначального мнения, я многократно убеждался в его честности и твёрдости его слова. Что же касается моей Галереи («Жизнь Марии Медичи».— Т. С.), я и не предполагал, что Его Превосходительство возьмёт на себя труд пойти её посмотреть, ибо он разбирается в живописи и наслаждается ею не более, чем какой-нибудь грузчик».

Как всегда, в его суждениях чувствуются беспристрастность, меткость и неподражаемое чувство юмора.

 

Портрет дона Амброджо Спинола-Дория. Мастерская П.П. Рубенса.

 

Рубенс взялся за сложные переговоры, будучи нездоровым человеком, после тяжёлой утраты — смерти Изабеллы Брант, взялся потому, что в его стране ни среди знати, ни среди бюргерства не оказалось более умного и способного на это дело человека, к тому же преследующего национальные и государственные интересы, а не личные цели в этом полном интриг и своекорыстия, междоусобиц и горделивых амбиций феодальном мире.

О положении в стране нельзя сообщить с большей горечью и глубочайшим сожалением, чем это написал художник: «Дела общественные идут здесь самым тихим шагом, это не столько война, сколько отсутствие мира, или, вернее, неудобства войны без преимуществ мира. Во всяком случае, наш город изнывает, подобно телу, постепенно умирающему от истощения. С каждым днём убывает число жителей, ибо несчастный народ не может добыть себе средства к существованию ни ремеслом, ни торговлей. Надо надеяться, найдётся некое средство смягчить это зло, вызванное нашим собственным неразумением... наши страдания намного превосходят малый ущерб, наносимый неприятелю».

 

К дипломатической деятельности располагали и многие личные качества художника: приятные манеры, выдержка, умение легко беседовать с разными людьми, обаяние, о чём пишет Пейреск: «...он рождён, чтобы нравиться и услаждать людей всем, что он делает и говорит».

Поскольку подобного рода переговоры, в которых так серьёзно заинтересованы разные государства да ещё находящиеся в состоянии войны, требовали осторожности и соблюдения строжайшей тайны, то у Рубенса всегда оказывается превосходное прикрытие, правда, никого не обманывающее, то, что он художник и в числе его заказчиков много коронованных особ. К тому же он известный коллекционер и знаток древностей, готовый оказать услугу и дать пояснения.

 

По прибытии в Лондон Рубенс был незамедлительно и любезно принят королем Карлом I, большим любителем искусства, ещё в бытность принцем заказавшим Рубенсу его автопортрет (до сих пор находящийся в коллекции английской королевской семьи).

 

Переговоры Рубенса о заключении мира с Испанией, чрезвычайно выгодного для его родины, лишавшие Голландию поддержки столь сильной державы, как Англия, проходили в довольно тяжёлой атмосфере интриг и закулисной борьбы, но ему удалось склонить короля на свою сторону. (Герцог Бэкингем был убит до его приезда в 1628 году). Против него выступали сторонники заключения соглашений с Францией и Голландией, особы, носящие громкие имена и титулы. И всё же Рубенс одерживает победу и возводится королем Карлом I в звание рыцаря. Рубенс получает от короля также кольцо с бриллиантом и украшенную бриллиантами цепь для шляпы.

Но подписание документа о мире должен был сделать дон Карлос Колома. Награждённый за свою дипломатическую деятельность дворянским званием, Рубенс неоднократно сталкивался с высокомерием знати, с титулованным чванством аристократии, с желанием унизить его со стороны персон, гордящихся преимуществом знатного происхождения. Так и в этом случае не Рубенс, а Колома завершил своей подписью важнейший документ о взаимоотношениях двух стран.

 

Дон Карлос Колома. Гравюра Паулюс Понтия с портрета кисти Антония ван Дейка.

 

Рубенс возвращается в Антверпен триумфатором. Художник окружён почётом и уважением.

В декабре 1630 года он женится после четырёхлетнего вдовства на шестнадцатилетней Хелене Фаурмент, составившей счастье последнего десятилетия его жизни и подарившей ему пятерых детей.

Замечательно его письмо, в котором он объясняет своему старому адресату Пейреску это событие: «Я решил снова жениться, потому что не чувствовал себя созревшим для воздержания и безбрачия.... Я взял молодую жену, дочь честных горожан, хотя меня со всех сторон старались убедить сделать выбор при Дворе; но я испугался этого бедствия знатности и особенно надменности, свойственной этому полу. Я хотел иметь жену, которая бы не краснела, видя, что я берусь за кисти, и сказать по правде, мне показалось жестоким потерять драгоценное сокровище свободы в обмен на поцелуи старухи».

 

П.П. Рубенс «Портрет Хелены Фаурмент» (вторая жена П.П. Рубенса), Мюнхен, Старая пинакотека.

 

Творчество Рубенса не знало периодов спада. К концу его жизни оно достигло своего апогея, покоряя мощным лиризмом, прославлением высочайшей радости бытия. Несмотря на мучения, которые доставляли художнику его физические недуги, его искусство оставалось на непревзойдённом профессиональном уровне, будучи пронизано оптимистическим мироощущением, влюбленностью в человеческую красоту и призывом к счастью.

Искусство Рубенса универсально по своей сущности и широте охвата жизненных явлений. Оно полно энергии и героики, эмоционального пафоса и искренности, оно удивительно разнообразно по количеству художественных идей, виртуозно по технике и чувству цвета, насыщено фантазией и реальностью, простотой и выспренностью. Искусство Рубенса обладает колоссальным диапазоном идей, покоряя энергией жизни, бьющей в каждом образе, в каждом куске живописного слоя его произведений. Смелость его натуры ничто не определило лучше, чем сделанная им запись в альбом другу: «Дерзай же!».

 

Т. СЕДОВА

 

Редакция предполагает дать цикл статей о творчестве П. П. Рубенса, который позволит полно осветить огромное наследие художника.

 

Журнал «Художник» № 9, 1990 г.

 

На аватаре: дом Питера Пауля Рубенса в Антверпене. Фотография из Википедии. Автор: Михаил Бернгардт - собственная работа, CC BY-SA 4.0, https://commons.wikimedia.org/w/index.php?curid=54417659