Я должен был написать картину о работе необычного плавучего завода, предназначенного для выработки витаминной травяной муки. Впервые был создан и специализированный совхоз со странным для слуха названием — «Пойменный». Дело оправдало риск, планы совхоз выполнял и перевыполнял, и коллективы, работающие на баржах, успехами и работой были горды.

За свою творческую практику мне как пейзажисту приходилось бывать во всех районах области. Встречают нас всегда хорошо, но в совхозе «Пойменный» внимание было исключительным. Я чувствовал себя полноправным членом коллектива, моя работа была нужна, наблюдали за ней с большим интересом.

Все условия для творчества на плавучем заводе были созданы. Знай работай, не робей, не ленись! И атмосфера была такова, что делать что-либо вполсилы просто было бы грех. Даже тень праздности отсутствовала — сенокосная страда! С деревенского детства памятна мне её истовость и пот, бывало, вся деревня пуста, на сенокосе и стар и млад. И каждому по силе находится дело.

В первые дни смотрел, приглядывался к работе завода, делал зарисовки людей и техники. Ещё не написано ни одного этюда, но за несколько дней собралось порядочно рисунков.

Однажды появился директор совхоза Кирилл Борисович Янкилович. Сразу поинтересовался: как я обустроился, как идут творческие дела. Я показал альбомы, папки. Рисунки понравились, он подбодрил, вдохновил меня. И тут же, самолично, в пролёте нашей плавучей гостиницы сделал выставку.

Рабочие осматривали рисунки внимательно. И потом на протяжении всей моей работы на заводе интерес не ослабевал. Всё, что создано было с натуры, встречалось неизменно живо, разглядывалось пристально. Работа моя в течение всей командировки была, как говорится, «гласная».

В тот год стояла засуха, директор был озабочен: справится ли совхоз с планом. Вешних вод оказалось мало, луга не были заливными, редкая трава едва доходила до колен. «А ведь в прошлый год,— говорил Янкилевич, — когда мы только прибыли на это место, боялись далеко отходить от берега. Ориентиров мало, а трава так высока, что не сразу углядишь, в какую сторону идти. Несложно и заблудиться. И нынче что? Засуха». Тревога его не покидала.

В течение месяца я не раз видел директорский катер у борта то одного, то другого завода. Потом уже поздней осенью, встретив в Томске Кирилла Борисовича, спросил: «А как с планом?» — «Выполнили. Даже перевыполняли».

Работа моя продолжалась. Погода в основном для меня, живописца, была солнечной, ясной, природа воодушевляла. Много писал, много рисовал. Что-то получалось, а больше, наверно, не получалось, но всё равно никакие огорчения и неудачи не могли ослабить энтузиазм, желание писать. Если без этюдника, так с карандашом всматриваешься, вслушиваешься в напряжённый ритм плавучего завода. Никогда не забуду тех дней — они будут жить во мне как надёжный критерий, которым проверяешь себя и свой труд.

Картину «Плавзавод на Оби» я закончил к выставке.

Вновь льёт тепло и свет весна. Близится время, когда плавучие заводы совхоза «Пойменный» один за другим потянутся в низовья Оби. А гостеприимный хозяин Янкилевич уже сейчас зовёт художников в дальнюю поездку вместе с ним.

Я. ПАНОВ

Журнал «Художник» №8, 1984 г.