Рязанская земля — край богатой, интересной истории. Уже в XI—XII веках Старая Рязань — первая столица Рязанского княжества — была не только крупным торговым городом, но и значительным культурным центром. Археологические раскопки свидетельствуют о том, что здесь получили развитие и многие художественные ремесла. Но малочисленность находок не позволяет составить полную картину расцвета Рязанского княжества, который продолжался до прихода на Русь орд Батыя, уничтоживших то богатство, что веками создавалось трудолюбивым народом. Поэтому каждое произведение древнерусского искусства домонгольского периода, несущее печать эпохи, служит бесценным источником информации о ней. Именно к этому времени относится резная каменная иконка «Святые Борис и Глеб» — шедевр мелкой пластики первой трети XIII века.

Около тысячи лет хранит русский народ память о двух предательски убитых князьях Борисе и Глебе. Культ этих святых начал формироваться уже при их брате Ярославе Мудром, который пытался использовать его в своих политических интересах. Появление своей, всеми почитаемой святыни знаменовало укрепление самостоятельности и независимости русской церкви, поэтому киевское духовенство охотно поддержало усилия Ярослава: Борис и Глеб стали первыми русскими святыми, официально признанными Византией. В их честь был установлен церковный праздник (24 июля — по старому стилю), причисленный к великим годовым праздникам русской церкви.

Культ Бориса и Глеба, основанный на осуждении княжеских распрей и стремлении укрепить государственное единство Руси, быстро завоевал всенародное признание, получил широкое распространение в древнерусской письменности, и в частности в «Сказании о Борисе и Глебе», относящемся к концу XI — началу XII века. В их честь было построено много церквей и обителей, их изображения пользовались большой популярностью.

Русские люди, и особенно княжеский род, видели в них прежде всего мучеников. Первоначально такую трактовку получили образы Бориса и Глеба и в иконографии — они изображались только с крестами (символом мученичества) в руках. Но уже в начале XII века возникает новая иконография Бориса и Глеба. Наряду с крестами в руках у них появляются мечи — военная эмблема и символ княжеского достоинства. Святые «непротивленцы» как бы становятся во главе небесных сил, обороняющих русскую землю от врагов.

Переосмысление их образов связывалось с наступлением тревожных, суровых испытаний для Руси. И теперь братья предстают не только как мученики, но и как воины, покровители русского народа в борьбе за свою независимость. Не случайно в летописной повести «Сказание о Мамаевом побоище» автор, говоря о победе на Куликовом поле, упоминает, что «...сия убо победа есть от святых мученик Бориса и Глеба...».

И в «Повести о разорении Рязани Батыем в 1237 году» русский князь призывает этих святых в свои помощники в битвах. В это трудное время они, по выражению Нестора-летописца, сияли «как две звезды светлые посредине мрака».

Покровителями воинов, защитниками земли русской изобразил братьев мастер на иконке. По всей вероятности, местом её создания была старая Рязань. В период феодальной раздробленности древнерусского государства на центр изготовления часто указывало отражение в иконографии местночтимых святых, а Борис и Глей были особо почитаемы на муромо-рязанских землях, данных им в удел отцом — князем Владимиром.

Имя мастера до нас не дошло, но есть основания полагать, что он мог быть южнорусского происхождения, так как в том регионе встречаются аналогичные по стилю произведения, а Старая Рязань в XII веке была тесно связана с южнорусской культурой.

Произведений русской мелкой пластики сохранилось очень мало, и каждое из них — уникально, ведь изготовление резной иконы — очень тонкая, кропотливая работа, требующая большого мастерства и определённых знаний. Такие индивидуальные образцы стоили дорого, поэтому заказать их могли только состоятельные люди. Часть этих иконок сохранилась в старых церквах и монастырях, куда они обычно поступали в качестве вкладов. Такой же оказалась и судьба иконки «Святые Борис и Глеб», которая в качестве вклада рязанских князей в XV веке попала в Солотчинский монастырь, основанный в 1390 году в двадцати километрах к северу от нынешней Рязани великим рязанским князем Олегом Ивановичем. В областной краеведческий музей она попала в 1923 году из древлехранилища Рязанской епархии.

Иконка прямоугольная, из непрозрачного мягкого поделочного камня — шифера, который добывался на Западной Украине и широко использовался в камнерезном деле. (Из него изготовляли крестики, образки, пряслица, литейные формы и многое другое). Оправа серебряная, сканная. Основной её рисунок составляет завиток, загнутый в спираль, из некрученой проволоки. В рязанском искусстве скань подобного типа сохранялась до начала XVI века.

На лицевой стороне иконки невысоким плоским рельефом изображены в полный рост князья Борис и Глеб. Лики братьев по отношению к размерам их фигур, кистей рук, стоп массивны, чётко вырезаны и не идеализированы, что совсем не характерно для иконописи. Складывается впечатление, что мастер стремился создать не иконографические образы святых, а портреты реально существовавших князей. Всмотримся же в них. Мастер сохранил в этих лицах то индивидуальное начало, которое, возможно, лежало в основе древнейших изображений братьев, ставших жертвами междоусобной борьбы.

У Бориса небольшая бородка, усы, прямой нос, большие глаза, очерченные двойной линией век, волнистые волосы едва прикрывают уши. Суровость взгляда, нахмуренные брови говорят о затаённой тревоге, о предчувствии грядущей муки. И словно оживают строки «Сказания о Борисе и Глебе»: «...Телом был красив, высок, лицом кругл, плечи широкие, тонок в талии, глазами добр... на ратях храбр, в советах мудр и разумен во всём...».

Черты лица Глеба мягче. Его молодость подчёркнута отсутствием бороды и усов, локоны длинных волос спускаются на плечи. Но так же сурово сдвинуты брови, взгляд твёрд и не чувствуется в нём нерешительности.

Каждый из братьев в правой руке держит крест, а левой — сжимает рукоять висящего у пояса меча. Весь их облик рождает убеждённость в том, что они защитят, уберегут в суровую годину, не бросят в беде.

До мельчайших деталей точно воспроизведены одежда и оружие. На братьях длинные кафтаны, низ которых орнаментирован каймой. Поверх них — короткие кольчуги, прикрытые так называемыми «корзно» — плащами, скреплёнными у правого плеча. Из-под кафтанов видны полосатые порты, напущенные на сапожки. Головы князей прикрывают конусовидные шапки с меховой опушкой. Хорошо передано, что сделаны они из матерчатых клиньев, расшитых жемчугом. Ножны княжеских мечей и кресты также имеют орнаментацию.

Оборотная сторона иконки закрыта серебряной пластиной более позднего происхождения с изображением святого Николы Зарайского, почитание которого тоже было характерно для муромо-рязанских земель. В художественном отношении схематично выполненный образ Николы значительно уступает рассмотренным нами «портретам» Бориса и Глеба.

Уникальность рязанской иконки «Святые Борис и Глеб» заключается уже в том, что она позволяет представить реальные образы людей Древней Руси, воспроизведение которых здесь вырвалось из рамок традиционной иконописной условности и ремесленного схематизма.

н. янюк

Журнал «Художник» № 10, 1990 г.

На аватаре: Икона «Святые Борис и Глеб». Лицевая сторона. Шифер. XIII век. Рязанский историко-архитектурный музей-заповедник. (Фото журнала «Художник» № 10, 1990 г.) Чтобы увеличить нажмите на изображение.

Икона «Никола Зарайский». Оборотная сторона. Серебро. Рязанский историко-архитектурный музей-заповедник. (Фото журнала «Художник» № 10, 1990 г.)