На Украину я приехала из Смоленска десятилетней девочкой и полюбила её крепко, на всю жизнь. Но ощущение слитности с её землей, причастности к судьбе её народа родилось не сразу. Оно складывалось постепенно из общения с людьми, познания языка и многовековой культуры, в поездках по живописным украинским селам, в процессе работы над картинами. Особенно памятна мне картина «Хлеб», которую я написала после пребывания в колхозе имени Ленина села Летава Хмельницкой области.

Татьяна Яблонская «Хлеб» Холст, масло. 201 × 370 см 1949 г. Государственная Третьяковская галерея

Украинские песни впервые услышала во время войны в Саратовской области, куда мы были эвакуированы. А в малороссийской песне, как писал Николай Васильевич Гоголь, живёт и поэзия, и история, и отцовская могила. Памятью сердца стали для меня трудные, но полные энтузиазма послевоенные годы жизни в полуразрушенном фашистами Киеве. Своими руками расчищали мы его улицы и площади, поднимали город из руин, и возрождённая красота его становилась ещё ближе и дороже. Полюбился мне и украинский пейзаж. Люблю степные места, что южнее Киева,— безлесные горбы, сухие холмы, какими изобразила их в картине «Безымянные высоты». Люблю буйно-зелёные леса Черниговщины, где я писала картины «Лён», «Лето».

У каждого народа свои корни, свой темперамент, свой исторический характер, уклад жизни. Они отражаются и в искусстве. Мне кажется, что красота щедрой, плодотворной украинской земли полнее всего выразилась в цвете, в красках: будь то древние мозаики, иконы, произведения народного искусства — керамика, вышивка, ковроткачество или полотна профессиональных художников.

Наши учителя всегда стремились поддержать в нас живой огонь искусства. О тех, кто помог мне найти своё призвание, о моих коллегах, чей пример действует вдохновляюще,— моё сегодняшнее слово.

Я училась до войны на живописном факультете Киевского художественного института у Фёдора Григорьевича Кричевского. Энергичный, яркий, жизнелюбивый, в своём неизменном светло-сером костюме и белоснежной украинской сорочке. В его мастерской хранилось огромное количество предметов народного быта: украинские плахты, свитки, платки, даже редкие слуцкие пояса, бутылки-сулии, кувшины, жбаны, глечики. Кричевский и студентам часто давал постановки с применением этих вещей. Натуру он ставил у стены, фронтально, продумывая каждую деталь композиции. Фёдор Григорьевич требовал выразительности и конструктивности отображении натуры, раскрывающих ясную логику формы и цвета. Цвет должен быть неразрывно связан с композицией всей вещи. Именно такой была живопись его картин «Весёлые доярки», «Победители Врангеля» — величаво монументальных, эпичных. В красках Кричевский не выносил неопределенности, не любил «плывущей живописи». Профессор требовал, чтобы у студента всегда были чистые кисти, а палитра содержалась в полном порядке, со свежими красками и сам вид её вызывал бы живописный аппетит.

Ф.Г. Кричевский «Победители Врангеля» Холст, масло. 149х199.5 см 1934 г.

В русской живописи он особенно ценил талант В. Сурикова, и, когда в Киеве была развернута экспозиция его картин, Кричевский всех без исключения отправлял на выставку для внимательного изучения наследия великого мастера.

Фёдор Григорьевич воспитал целую плеяду украинских художников: Анатолий Петрицкий, потрясший нас драматической картиной «Инвалиды», Сергей Григорьев, Владимир Костецкий — автор известных полотен «Допрос врага», «Вручение партбилета», «Возвращение», Георгий Мелихов, мой сокурсник, который со студенческой скамьи был для нас «маэстро». Ещё до войны он сделал небольшой эскиз к диплому «Шевченко у Брюллова», а закончил его в 1947 году. Почти десять лет внутренней работы! Созерцание этой картины приносит истинное наслаждение, не устаю ею восхищаться до сих пор.

Недолгим, но ценным для Киевского института было пребывание в его стенах Павла Григорьевича Волокидина, воспитанника Одесского художественного училища. Многие из числа воспитанников Одесского училища образовали ядро Товарищества южнорусских художников, родственного по своим идейно-творческим принципам Товариществу передвижных художественных выставок. Не случайно традиции передвижничества так живо ощущались в произведениях одесских художников, как, например, в портрете курсистки (1918) Волокидина.

П.Г. Волокидин. Автопортрет.

Долгое время мне пришлось быть ассистентом в мастерской Алексея Алексеевича Шовкуненко, также начинавшего своё художественное образование в Одессе, великолепного мастера акварельного портрета, автора серии акварелей о Днепрострое.

А.А. Шовкуненко «Пароход проходит шлюз» Из серии «Днепрострой». Акварель. 1933 г.

Мне всегда импонировала жизнерадостность его творчества. Он постоянно восторгался: «Танечка, если б вы видели, как блестят ваши волосы! Как светится листва в лучах солнца!» И на склоне лет, страдая болезнью глаз, он продолжал работу на пленэре. Почти каждый день ездил за город, в Кончу Заспу, писать пастели. С этюдником не расставался никогда. Помню, раз в поезде, когда мы вместе ехали на какое-то совещание в Москву, я с удивлением спросила, зачем ему два чемодана. «Так ведь в одном этюдник»,— невозмутимо ответил он. И мне стало стыдно — я ехала без него...

Татьяна Ниловна Яблонская «Портрет Народного художника СССР А.А. Шовкуненко» 1947 г. Национальный художкственный музей Украины

Наши учителя всегда подавали пример преданного служения своему делу, беспощадной требовательности к себе, бесконечного трудолюбия. Таким был и Карпо Демьянович Трохименко, скромный с виду, ничем не примечательный, небольшого росточка, но работоспособности фантастической. Будучи студентами, мы летом ездили на практику в Канев и каждое утро отправлялись на этюды. Но как бы рано мы ни вставали в надежде схватить недолгие минуты восхода солнца, Карпо Демьянович уже неизменно был на «боевом посту» — на Каневских холмах и писал, писал, писал. Работал без эффектов, чувство цвета у него было врождённым. В некоторых его пейзажах природа раскрывалась эпически. И я по сей день считаю, что небольшая картина «Над великим шляхом» — лучший пейзаж в украинской живописи.

К.Д. Трохименко «Над великим шляхом» 1926 г.

Уже после смерти К. Трохименко, побывав в его мастерской, я увидела огромное количество рисунков, массу зарисовок с натуры, о которых и не подозревала, множество подготовительных этюдов к широко известной картине «Кадры Днепростроя», созданной в 1934 —1937 годах по живым впечатлениям очевидца грандиозной стройки социализма. И во всем этом жила душа подвижника в искусстве.

К.Д. Трохименко «Кадры Днепростроя» Холст, масло. 1934 —1937 годы

Рядом с такими людьми невозможно было работать спустя рукава, с неполной отдачей. Бок о бок с заслуженными мастерами начинали творить художники, чьё творчество уже целиком принадлежало искусству, рождённому Октябрём.

В их числе упомянутый выше Владимир Костецкий, окончивший художественный институт в 1928 году. Беззаветно служа искусству, он был одержим стремлением к совершенству. Каждую свою картину переписывал по многу раз, выверяя всё с натурой, не считаясь с затратами. Студенты, с которыми Костецкий ездил на практику в Днепродзержинск, рассказывали, с каким неистовством он работал над портретами рабочих, шахтёров. Иногда просто силой приходилось отбирать у него этюды, чтобы живопись не загрязнилась от переделок. Мне приходилось наблюдать Владимира Николаевича за работой в доме творчества в Седневе. Одну яблоньку он писал три недели. Это было поразительно, тем более что мы писали этюды очень быстро, легко, не задумываясь.

Помню, каким событием на республиканской выставке 1947 года стало его полотно «Возвращение», рассказывающее о святом чувстве любви и верности, которые помогли нам выстоять в этой самой жестокой для Советской страны войне.

Владимир Костецкий «Возвращение» Холст, масло. 1947 год. Национальный художественный музей Украины

На Украине работает замечательный коллектив закарпатских мастеров — А. Эрдели, Ф. Манайло, А. Коцка, И. Бокшай, запечатлевших в звучной, мажорной живописи народное ощущение жизни.

У каждого художника свои привязанности и симпатии. И я смотрю на труд моих коллег ещё и с точки зрения своих сегодняшних исканий. Ведь настоящий мастер не может стоять на месте, довольствуясь раз и навсегда найденным приёмом. В моей творческой жизни было много спадов и разочарований, вспыхивающих и проходящих увлечений, прежде чем я пришла к мысли, что нужно писать как можно проще, не стремиться быть оригинальным, а честно выражать свое внутреннее состояние. Причём именно средствами живописи, то есть высокопрофессионально. Поза неприемлема в искусстве по самой своей сути. Абсолютная искренность, способность живописными средствами передать то, что даёт природа, жизнь,— вот моё творческое кредо.

Настоящий художник не может выбирать тему без душевного, трепетного к ней отношения и не выполнить её с полной отдачей и мастерством. Творец должен исповедовать правду, честность, простоту, естественность. И я от души радуюсь этим качествам в работах молодых — Гали Бородай, Сергея Одайника, Валерия Ласкаржевского, Оксаны Слёты, Алексея Кантемирова.

Бородай Галина Васильевна 1949-1980 гг.

Галя Бородай была у меня одной из самых любимых учениц в монументальной мастерской. Искренняя, лиричная, тонко чувствующая искусство, она проявила себя во многих областях. Могла сделать витраж, фреску, гобелен, всегда при этом оставаясь самой собой. Больно думать, что её полная света, поэзии и доброты картина «Памяти А. Г. Венецианова» — последняя работа безвременно ушедшей художницы.

Г. Бородай «Памяти Венецианова» Холст, масло. 1980 г.

В творчестве названных художников мне импонирует острое ощущение современности, пропущенное через личный опыт. В их произведениях я вижу большую правду искусства, которое понимаю как средство общения людей с помощью чувственных образов. И если художнику удается донести свою радость от общения с окружающим миром до зрителя, цель его достигнута.

Т. ЯБЛОНСКАЯ, народный художник УССР

Журнал Юный художник №5  1982 г.