Всё началось со скандала на выставке, которая открылась в Москве в декабре 1910 года и имела двусмысленное название «Бубновый валет». Её инициаторами были Михаил Ларионов и Давид Бурлюк.

Как понимать это название

Объяснений и толкований существует много. Но наиболее часто встречающийся вариант выводят из старинного французского карточного жаргона. В нем «валет» (в переводе с французского «лакей» или «слуга») всегда играл роль плута и мошенника. Если приблизить это название к действительности той поры, то можно думать, что художники решили посмеяться своими работами над публикой, привыкшей к классике и реализму. Эпатаж и протест против современного им эстетства был очень свойственен содружеству молодёжи. Кроме того, они старались яркими, грубыми балаганными цветами, которые считались несовместимыми с живописью, внести мотивами карт атмосферу игры,  вызвать изумление и удивление, которое у мещан переходило в брезгливость.

Как воспринимал простой обыватель эту живопись

 Это очень интересно описано в романе А. Толстого «Сёстры»: « Даша вернулась с литературного вечера. Дома она была одна, а со стен смотрели странные картины с геометрическими лицами. Краски были глухие, как головная боль. Эта чугунная поэзия, с горечью осознавала Даша, слишком высока для её тупого воображения.»

Начало

Нескольким молодым художникам, которые приехали из глухих уголков России в Москву, совершенно разонравилось то, чему учат в Училище живописи, ваяния и зодчества. Илья Машков вообще собирался бросить живопись. Роберт Фальк, Рождественский, Александр Куприн подружились с бунтарем Михаилом Ларионовым, испытав его мощное влияние. М. Ларионов был незаурядной личностью. Уже пять лет он участвовал в выставках. Его работы были написаны в стиле импрессионизма. Он бывал в Париже, работал с М. Врубелем и С. Дягилевым. Отказавшись от своего стиля, он склонялся к фовизму и кубизму. Его свежее понимание творчества понравилось русским новаторам: П. Кончаловскому, Н. Гончаровой, А. Лентулову, И. Машкову, А. Экстер, А. Куприну и Р. Фальку. По мнению А. Бенуа, Л. Ларионов излишне и неумеренно забежал вперёд, назвав круг его друзей авангардом. Он же их ещё метко назвал «русские сезаннисты». Вся их деятельность – это переход от примитивизма к стилю Сезанна.

Решение молодёжью своих задач в искусстве

Свободная самореализация – вот что поддерживало в то время каждого. Они писали, как одержимые, и у каждого имелось огромное количество работ. Например, Наталья Гончарова написала за тринадцать лет свыше семисот произведений. У них не было заказов и публичного успеха, было одно – желание выразить свое, личное отношение к миру. Оно было непонятно никому: ни обывателю, ни элите. На их первой выставке было много портретов, которые переосмысливали этот жанр. Художники гиперболизировали физическое, телесное. Характерной чертой была прозаическая приземлённость, отсутствие духовности. Их герой – человек средних лет, который крепко стоит на земле. Портреты женщин были более похожими на пародии, а не на возвышенную красоту. Так, В. Татлин окрашивает свою обнажённую «Лежащую натурщицу» в немыслимые оранжевые, зелёные и голубые тона. А Машков даже подкрашивал своих натурщиц в малиновые и зелёные цвета. Там, где французские мастера пользовались светом, здесь всё заменялось игрой красок. Влияние Гогена сказывалось на всех членах «Бубнового валета», у кого-то в цвете, у кого-то в плоскостной форме. Им они почти все увлекались в свой ранний, довалетный период. Всё раздражало зрителя: эти самоуверенные недоучки заменили серьёзное отношение к работе трюкачеством и саморекламой.

Натюрморты

Натюрморт – это мир связанных мыслью различных предметов. Однако члены «Бубнового валета» как будто забыли этот принцип, точнее, он их просто не интересовал. Единство вещей, их связи между собой и человеком,  их скрытая символика, быт – всё это не волновало живописцев. Для них становится важным показать плоть предметов, разнообразие фактуры и то, как «лепит» их краска. Отсюда и появляются у них калачи, караваи, буханки хлеба, сливы, бананы, яблоки. Только красочность, изобилие, как на вывеске лавки, их живо интересуют. В особой стороне стоит нарядный расписной поднос. Он – почти неизменная часть натюрморта или даже портрета. Это обрамление, фон для как будто случайно собранных вещей - вазочек, коробок для шляп, салфеток и кофейников, фруктов, ягод и овощей. Поднос организовывал композицию и провозглашал позицию её автора. В композициях с обнаженной натурой подносы служили тем же целям, что ткани или драпировки. Тем не менее, за подобной лубочностью скрывался обман, который не тяготел к натурализму. Их картины  многое позаимствовали от стиля Сезанна и Матисса.

Изменения

Примерно к 1914 – 1915 годам у членов «Бубнового валета» начинают появляться зримые преображения в каждом из традиционных жанров. Чаще стал появляться пейзаж, портреты лишаются гротеска. На смену им идут кубисты, которые не дают названия своим картинам, а только нумеруют свои композиции. Художественное общество постепенно начинает разобщаться. В 1916 году Машков и Кончаловский из него выходят, а в правление входит Казимир Малевич вместе со своими друзьями и единомышленниками. В 1917 году на выставке нет ни одного произведения основателей «Бубнового валета». Тогда уже ушли Фальк, Куприн и вообще всё ядро. К 1923 году  они вновь ненадолго собираются на скромной «Выставке картин».

Какой год можно считать окончанием деятельности «Бубнового валета»?  В основном все склоняются к 1917 году, когда к нему присоединилось товарищество «0,10». Важнее другой вопрос: «Что значит их живопись спустя сто лет сегодня для нас?». Молодой задор? Свежесть и полнота восприятия жизни? Как ни странно, «Бубновый валет» продолжает жить, первым открыв для России европейское искусство и таких художников, как Сезанн и Матисс.

Татьяна Пиксанова