АГОНИЗИРУЮЩЕЕ БЕЗУМИЕ

Сверкают и переливаются отражённые в зеленоватой глади каналов яркие краски Венеции, чудесного города-музея, привлекающего массы туристов. Вереницей следуют по каналу Гранде нарядные гондолы, моторные лодки, катера и многочисленные водные трамвайчики, переполненные пассажирами. Маршрут одного из них лежит мимо бачино Сан Марко к восточной окраине города, где за лагуной, в районе Кастелло, в 32-й раз подняты флаги стран-участниц Международной художественной выставки «Биеннале ди Венеция».

В обширном парке расположены павильоны выставки, которая приобрела в этом году особую печально-скандальную известность. Об этом писали итальянские газеты всех направлений. Выставку запретил посещать священникам венецианский патриарх, и вопреки установившейся традиции на её открытие не приехал президент республики.

Но прошло совсем немного времени. Страсти стихли. Премии розданы. Воцарились тишина и скука. Павильоны, почти сплошь заполненные произведениями абстрактного искусства, пусты. Редкие посетители переходят из павильона в павильон, кое-где останавливаясь с недоуменным любопытством.

Агония абстракционизма развертывается со всей неотвратимой очевидностью. Среди множества однообразных холстов, беспорядочно замазанных пятнами краски, среди бесчисленных железобетонных и металлических конструкций, знаменующих последние «достижения» в области скульптуры, попадаются экспонаты, привлекающие особой замысловатостью. Это образцы так называемого «кинетического искусства». Шумят электромоторы, приводя в движение бесполезные механизмы, дергаются части изломанных машин, скользят в разные стороны по большому панно с перегородками железные опилки и гвозди, притягиваемые невидимыми зрителю магнитами, движутся странные подобия детских конструкторов с вмонтированными моторчиками — никчемные безделки, столь же далёкие от искусства, как и статическая абстракция, их породившая.

В динамике бессмысленных сочетаний рычагов, моторчиков, шестерёнок апологеты абстракционизма стремятся найти какие-то эффекты, чтобы заинтересовать зрителя. Режут глаз ядовитые краски, мелькающие чистые спектральные цвета, световые блики. Системы линз, расположенные в определённой последовательности, разлагают направленные на них лучи света, комбинации зеркал имитируют «бесконечное пространство». Но всё это только утомляет своей бесцельностью, заставляет сожалеть о бесплодных затратах труда и времени.

Чтобы как-то поддержать престиж абстрактного искусства, устроители XXXII Биеннале, наряду с традиционными национальными выставками произведений, созданных за последние два года, организовали экспозицию «наиболее значительных приобретений» различных музеев современного искусства Европы и Америки последнего десятилетия. В центральном павильоне с претенциозным названием «Искусство сегодня» разместилась эта своеобразная ретроспекция страшного вырождения. Многие из представленных экспонатов отмечены международными премиями прошлых лет.

Желая подтвердить незыблемость абстракционизма как составной части современной культуры музеи Парижа, Лондона, Рима, Брюсселя, Гамбурга, Осло, Нью-Йорка, Рио-де-Жанейро демонстрируют абстрактивистские «шедевры» всех мастей от «Блестящего чёрного» Сама Френсиса (громадный холст с растекающимися по сторонам кляксами) до «Пространственной концепции» Лучио Фонтана (покрашенный белой краской холст с проведённым по нему единственным диагональным разрезом); от «Конструкции» Стефана Гилберта (изогнутый лист алюминия) до дипломированных скульптур Генри Мура.

Наряду с чистыми абстракциями показаны причудливые полуабстракции — подобия видений больного— странные маски, выступающие из хаоса цветовых пятен, образцы всех разновидностей современного «авангардизма», с его пессимизмом, культом безобразного и эротики. Таковы чудовищные кошмары Леонардо Кремонини («Игра без правил», «В поезде») или замысловатые ребусы Серджио Вакки («Тост тевтонского кавалера»). В результате нажима со стороны официальных кругов Гран-при этого года присужден за скульптуру абстракциям Золтана Кемени (нагромождения проволоки, пружин, набитых на доски гвоздей), за графику — Иозефу Фасбендеру (серия гравюр, подобных воспроизведению материала под микроскопом).

Но ни поддержка ретроспекции, ни тот демпинг, к которому прибегают создатели кинетического и оптического вариантов абстракций, не могут обновить по существу бесплодное течение. И как иллюзорный противовес ему, как мнимый возврат к миру вещественному и реальному выступает на авансцене «авангардизма» «поп- арт» — так называемое «народное искусство».

Именно «поп-арт» в большой мере обязана XXXII Биеннале своей скандальной известностью. Его лидеру американцу Роберту Раушенбергу присуждена большая премия года по разделу живописи, хотя «поп-арт» не имеет никакого отношения ни к живописи, ни к искусству вообще.

Создатели «поп-искусства» комбинируют бессмысленные сочетания абстрактных холстов с различными предметами быта либо просто выставляют нагромождения ненужного хлама — ведра и щётки, лопаты и оборудование ванных комнат, обрывки старых афиш и газет. Одно из премированных «произведений» Раушенберга — большой холст с переведёнными на него фотографиями, афишами и подвешенным тут же на блоке старым мешочком. Другие «произведения» — стенные часы, прибитые боком к залитому краской холсту; помятое грязное ведёрко, прикреплённое цепочкой к замазанному шкафчику, и т. п.

«Поп-арт» проник во многие павильоны выставки, но главное место принадлежит ему в экспозиции США, открывших специальный филиал Биеннале в здании своего бывшего консульства.

В самом центре Венеции, по соседству с бессмертными полотнами Тинторетто в Скуоле Сан Марко и «Ассунтой» Тициана в церкви Фрари — этими гимнами красоте и величию человека, расположился небольшой павильончик, чистенькие комнатки которого заставлены самыми невероятными вещами.

Здесь и гнутые, искажённые части легковых автомашин всех цветов, и подвешенная на цепи лопата, и чучело курицы под стеклянным колпаком. Тут же — старый ботинок, покрашенный белой краской,— олицетворение всей этой антиэстетической и бессмысленной затеи, мучительных потуг на оригинальность, жалких, как те пожелтевшие клочки газет и фотографий, которыми оклеены некоторые «экспонаты» этой выставки хлама. О нищете духа, маразме и интеллектуальном убожестве свидетельствуют эти «творения». Пустота в залах американского павильона — закономерное следствие нового провала «изобретателей» лжеискусства, экспонаты которого не принимаются зрителями всерьёз.

Однако это не смущает поборников «поп-арта». Они считают, что ищут «новый характер выразительности», заложенный якобы в случайных предметах, эстетизация которых, по мнению авторов этих произведений, приводит к утверждению существующей действительности, как таковой, со всеми её обывательскими запросами, вкусами, жизненным уровнем. Сознавая назревшую необходимость возврата к фигуративному искусству, полную бесплодность многолетних «экспериментов» абстракционистов, они видят в «поп-арт» переходную ступень от абстракции к фигуративизму. При этом они по существу сохраняют связь с абстракционизмом, с его эстетикой благодаря нелепости, абсурдности нагроможденных предметов, которые они выбирают.

Среди образцов всех разновидностей формализма, пробираясь сквозь леса колючей проволоки и пятнистых разноцветных холстов, зрители встречают изредка произведения живого настоящего искусства, проникшего на выставку. Они есть и в отделе ретроспекции — «Искусство сегодня», и в национальных павильонах. Это работы итальянских мастеров Ренато Гуттузо и Джакомо Манцу. Картина Гуттузо «Люди на улице» исполнена напряжённой взволнованности.

Скульптурные произведения Манцу — «Кардинал», рельефы для дверей собора св. Петра — обладают большой силой воздействия. Им свойствен глубокий психологизм, отточенность формы, реалистической, строгой, обобщённой, раскрывающей мир больших чувств.

Тяготение к изображению современности, к традициям национального искусства ощутимо в картинах болгарских живописцев Дечко Узунова и Стояна Венева. В Румынском павильоне правдивые образы скульптора Бориса Караджа утверждают волю и творческую целеустремленность строителей социализма. Жизненной силой и энергией насыщает он аллегорию Победы. Его «Ника» — молодая работница, наша современница, с развевающимися по ветру косами — пленяет обаянием молодости, творческого порыва.

Особое место на Биеннале занимает павильон Советского искусства, покоряя посетителей ясной мажорностью экспонатов, цельностью и глубиной мировосприятия их создателей. Здесь каждое произведение обращено к людям, к их разуму, их чувствам и раскрывает облик советского человека, природу нашей страны, её историю и жизнь. Творения советских мастеров разнообразны по темам, по манере исполнения — здесь и «Первая конная» Е. Моисеенко, и мозаика «Доброе утро» А. Дейнеки, и «Портрет художника М. Сарьяна» П. Корина, и «Балхарские мастера» В. Барвенко, и «Мать» Г. Иокубониса, и «Геолог Дойников» Ю. Александрова.

Жизнеутверждающее, глубоко правдивое советское искусство противостоит обману и бессмыслице буржуазного лжеавангардизма. Вот почему оно вызывает большой интерес посетителей.

Мы покидали выставку в тенистом венецианском парке со сложным чувством радости и гордости за успехи советского реалистического искусства. Нам было горько сознавать, к какому одичанию и вырождению привели изобразительное искусство «авангардисты». Мы были горды творчеством советских художников, несущих людям красоту и радость.

М. КУЗЬМИНА

Журнал «Художник» № 12, 1964 г.