Четыре года я воевал в пехоте. Когда наступали недолгие затишья и позволяли условия, стремился рисовать. Для себя, для памяти. Правда, летом жестокого сорок первого года было не до рисования. Сложная обстановка, круглосуточные бои, большие потери. Но мой самодельный альбом всегда находился в полевой сумке, постоянно был под рукой. И после нашей победы под Москвой во мне вдруг проснулся художник, снова потянуло к бумаге.

Однажды в груде разбитой техники, среди мёртвых тел наших бойцов нашёл небольшую книжицу. Со страницы, пробитой осколком, глянул на меня серовский портрет Левитана. Дальше в книге следовали чудесные левитановские пейзажи. Видимо, кто-то из погибших солдат не расставался ни на миг с книгой о любимом художнике — его пейзажи олицетворяли для солдата Родину, которую надо было защищать. Больно кольнула в сердце неожиданность этой находки. Остались в памяти и другие впечатления, встречи, города, люди, бои за родную землю.

Освобождённый Елец в декабре сорок первого. Город ещё в огне, но люди уже выходят из подвалов. Стою на высоком бугре и рисую: мост через речку Сосну, по берегам разбросаны подбитые орудия, тягачи, трупы фашистов в сине-зелёных шинелях. Изображаю радостные лица наших женщин, стариков и детей, славную нашу пехоту, танки. Золотистые лучи солнца пробиваются сквозь чёрное небо. Четверть века спустя этот набросок пригодился мне для создания картины «Освобождение Ельца».

Харис Якупов «Елец. 9 декабря 1941 года»

Мы наступали на Ливны. Немцы в панике бросали пушки, самоходки, военное имущество. Многие сдавались в плен; закутанные в одеяла, женские платки, тёплую одежду, награбленную у местных жителей, они уже не были бравыми вояками, рассчитывающими на быстрый успех. Несмотря на суровые холода и вьюги, наша дивизия продвигалась на запад мимо сгоревших дотла селений, чернеющих издали печных труб— немых свидетелей страданий нашего народа. Альбом заполнялся всё новыми зарисовками.

— Сержант, я слышал, что вы художник? — обратился ко мне приехавший к нам редактор дивизионной газеты.

— Да,— отвечаю ему.— До войны учился в Казанском художественном училище.

— Вот и хорошо. Нам надо рассказать о героях дивизии. Нужен иллюстратор для готовящейся книги «Наши герои».

Некоторое время пришлось работать в редакции, делать рисунки для книги. Герои рисунков — военфельдшер Валя Заикина, вытащившая из-под огня 60 раненых, пулемётчик Харип Куразбаев, истребивший при взятии Ельца около сотни гитлеровцев, Андрей Ахтырченко, успешно ведущий огонь по вражеским самолетам, разведчик Попов — охотник за «языками», командир орудия Ханиф Яруллин, непреклонный лейтенант Хлопенко — о его подвиге написал стихи участник тех боев известный поэт Михаил Луконин. Много было чудо-богатырей, и, конечно, лишь немногие запечатлены в небольшой книге «Наши герои». На её обложке мною изображен во весь рост боец с автоматом в руках и гранатами за поясом.

Xарис Якупов. Подбитый танк. Карандаш. 1941 г.

После зимних боев мы заняли оборону... Перед шеренгой бойцов на фоне сгоревших домов командир дивизии прикрепляет к груди воинов награды Родины. Далеко разносится гордое: «Служу Советскому Союзу!»

Слушая рассказы очевидцев фашистских преступлений, делаю рисунки, стремлюсь как можно достовернее запечатлеть горестные меты войны. Вот среди  развалин из груды кирпичей торчит железная койка, рядом сгоревшая детская коляска, невдалеке — чудом уцелевшая смешная рыжеволосая кукла. На свисающем бревне — обгорелая семейная фотография: отец, мать, дети. Всё, что осталось от семьи, от тепла и уюта мирных лет.

Рисовал пленных, подбитые вражеские танки, поле боя и городские руины — это был своеобразный фронтовой дневник.

Делал портреты товарищей по оружию, и они отсылали их домой. Ведь фотографов у нас не было, и мои скромные зарисовки вместо фотографий получали близкие сражающихся с фашистами мужей, отцов, сыновей.

Выполняя рисунки для фронтовой газеты, старался работать каждую свободную минуту. Забывал об усталости, считая труд художника не менее важным, чем ратный. Многие фронтовые рисунки пригодились потом в работе над живописными полотнами о войне, о народном подвиге.

Xарис Якупов. После изгнания немцев. Дети Орловщины. Уголь, карандаш. 1943 г.

На Курской дуге в сорок третьем служил топографом дивизии. Трудились круглые сутки — ждали крупного наступления фашистов. Враг возлагал большие надежды на танковый удар, поэтому наше командование уделяло особое внимание борьбе с танками. Подолгу в окопе присматривался к огневым позициям немцев и наносил их расположение на карту. Иногда приходилось бывать в боевом охранении. Мною были выполнены десятки подробнейших схем обороны противника, а также большая схема-панорама переднего края немцев, составленная по сводкам разведки. Курская битва, продолжавшаяся 50 дней и ночей, закончилась полной нашей победой.

Снова за рисование взялся только под Черниговом. Предстояло форсировать Десну, напряжнно трудились сапёры. В реку падали фашистские снаряды, взвивались в небо осветительные ракеты. Дивизия шла вперед. После взятия Чернигова форсировали Днепр. Эхо артиллерии прокатывалось далеко-далеко по глади реки, по полям и лесам.

У Могилёва шли горячие бои — в песках, под палящим июльским солнцем. Страшные бомбежки, грохот танков, мощное контрнаступление противника с целью ликвидировать наш плацдарм на западном берегу Днепра. В памяти погибшие солдаты.

В этих боях сам был на грани гибели. Однажды ночью мы подъехали к немецким танкам — в десяти метрах различаю дуло пушки. Выстрел в упор, попадание в радиатор нашей машины. Второй снаряд попал в кузов — будто в ушах лопнуло. Взрывной волной меня выбросило из кабины. Лишь несколько пулевых отверстий в шинели остались на память...

Xарис Якупов. Форсирование Днепра. Карандаш. 1943 г.

Началась длительная осада Тернополя. Однажды поздно ночью в хату, где мы стояли, зашёл командующий нашей 60-й армией И. Д. Черняховский. Я рисовал. Генерал взял мой альбом в руки, долго и внимательно рассматривал походные зарисовки. «В этом альбоме большая сила. Эти зарисовки нужны будут людям, они должны всё помнить»,— сказал командарм.

Бесценность этих материалов я осознал позже. Фронтовой репортаж с переднего края для ветеранов — дорогое воспоминание, а для поколений, не знавших войны,— наглядное предостережение, призыв к бдительности, к защите мира на земле.

После штурма Тернополя мы увидели на месте города огромное кладбище из камня и железа. Здесь выполнил много рисунков с натуры — в основном виды разрушенных домов, безжизненных улиц.

Совсем иные картины открылись передо мной во время прорыва на Львов. После мощной артиллерийской подготовки наши полки поднялись в атаку. Первая полоса прорвана, образовался так называемый коридор. Бой в коридоре ошеломил и запомнился. Я делал беглые наброски, фиксируя движение колонн, автомашин и танков. Слева связист, нагруженный катушкой, тянет провода. Справа — два мотоциклиста. Из глубины через перевалы двигаются танки, самоходные орудия, пехота. Колонне нет конца, она видна до самого горизонта.

Харис Якупов. Фронтовые зарисовки. Монашки и связистка. 1945 г. бумага, карандаш, архив семьи художника.

В июле сорок четвертого мы заняли Золочев. Город горел, пламя бушевало так, что от жары перехватывало дыхание. Вдоль дороги — разбитая вражеская техника, убитые солдаты и лошади. А по дороге идут пленные. Помнится, в городе на фоне горящих строений жалкие, как гуси, сгрудились немцы — босиком, раненые, с котелками в руках. Никто их не сопровождал, разоруженные, сами шагают на восток.

Рисую с наблюдательного пункта. Сверху хорошо видно широкую панораму полей, небольших селений, отчётливы залпы наших «катюш», слышны взрывы авиационных бомб. И снова на запад устремляются с боями наши части.

Вот наконец граница нашей Родины. Мы перешли её ночью. Стояла прекрасная летняя погода. Высоко в чистом небе светила яркая луна, будто улыбалась нам.

Плакаты встречали на дорогах боевым призывом «Вперёд, в Германию!». Наш путь к логову Гитлера лежал через земли Краковского воеводства. Толпы советских людей, угнанных оккупантами в Европу, брели по дорогам, бурно радовались встрече с освободителями.

Xарис Якупов. Разрушенный Бреслау. Карандаш. 1945 г.

В январе сорок пятого мы вышли к Одеру. «Вот она — фашистская Германия!» — оповещали плакаты, приближая нас к долгожданной победе. Город Ратибор как будто вымер. Ни людей, ни кошек, ни собак. Но через некоторое время, убедившись, что советские солдаты не причиняют вреда мирному населению, люди постепенно выходят из домов и подвалов, осматриваются, робко улыбаются.

На дворе припекает солнце. За домом замер обгорелый немецкий танк. У забора на пьедестале скульптурная группа — две обнажённые девушки. Одной из них кто-то нацепил на голову красный берет и вложил в руку белый флажок. Рядом сидит слепой старик, молча кладу ему на колени хлеб. Кругом пух от подушек, газеты, бумаги, разбросанный домашний скарб. Среди сваленных в кучу книг обнаруживаю монографию о Рембрандте. На память сразу приходит другая: «раненая» книга о Левитане. Два великих художника, которых как бы тоже коснулась война...

Каждый день радио приносило радостные вести. А в незабываемое майское утро кругом стояла необыкновенная тишина, и вдруг громко разнеслось: «Война кончилась! Фашистская Германия капитулировала! Враг разгромлен! Победа!» Дружные залпы из автоматов, винтовок, пистолетов были первыми мирными залпами — мы торжественно салютовали в честь Великой Победы.

XАРИС ЯКУПОВ, народный художник СССР

Журнал «Юный художник» №3. 1985 г.

На аватаре: Старшина X. А. Якупов. Фото 1945 года.