В Государственном музее лытышского и русского искусства (Рига) вот уже более пятнадцати лет экспонируется малоизвестное полотно В. Перова «Крестьянин», датированное маем 1871 года.

До сих пор это произведение не привлекало специального внимания искусствоведов. Небольшое по размеру (62,5X50 см), оно не отличается ни захватывающим сюжетом, ни звучностью колорита. На этом тщательно, даже суховато написанном этюде изображён старик крестьянин, присевший отдохнуть. Его высокая фигура с чуть склонённой головой и сомкнутыми на коленях руками дана на фоне равнинного среднерусского пейзажа. Вот, собственно, и всё, на первый взгляд. Казалось бы, «проходной», не раз встречающийся мотив. Однако более внимательное знакомство с произведением приводит к выводу, что перед нами не этюд, а вполне законченная картина с серьёзным содержанием и тонко продуманной композицией.

В. Перов. Крестьянин. Xолст, масло. 1871. Гос. музей латышского и русского искусства.

Кажущийся целиком списанным с натуры, образ крестьянина на самом деле заметно обобщён. При всей портретности его лицо, обрамлённое длинными, по-русски «на пробор», волосами и окладистой бородой, очень типизировано. Сильно обобщён и пейзаж, писанный, по-видимому, отдельно.

В картине сравнительно низкий горизонт, и вся верхняя половина фигуры чётко вырисовывается на фоне чистой голубизны неба. Благодаря этому наше внимание сразу приковывается к композиционному узлу картины — лицу и рукам крестьянина. И чем дольше мы вглядываемся в это скорбно сосредоточенное, отмеченное следами невесёлой думы лицо, в это напряжённо замкнувшееся кольцо рук с переплетёнными пальцами, тем больше убеждаемся в значительности и глубине мыслей изображённого человека, связанных, вероятно, с тяжкой и беспросветной крестьянской долей.

Мы ловим себя на том, что где-то нам уже приходилось видеть нечто подобное, и в результате приходим к совершенно твёрдому выводу, что именно здесь художником впервые была найдена та особая, психологически выразительная композиция, передающая состояние душевной замкнутости, скорбного самоуглубления, которая, год спустя, доведённая до совершенства, ляжет в основу художественного строя портрета Ф. М. Достоевского.

В. Перов. Портрет писателя Ф. М. Достоевского. Xолст, масло. 1872. ГТГ.

Вместе с тем есть в «Крестьянине» нечто такое, что приводит и к более широким ассоциациям. Совершенно очевидна его композиционная схожесть с картиной Крамского «Христос в пустыне».

По свидетельству П. Гнедича, Крамской, задумав «Христа в пустыне», осмотрел все наиболее крупные галереи Европы, чтобы не сойтись с кем-нибудь в композиции. (П. П. Гнедич, История искусств, СПб, 1906, т. 3, стр. 547.)

Знал ли он, что такая композиция уже, так сказать, «носилась в воздухе», причём не в европейском, а в русском, отечественном искусстве? Видел ли он картину Перова? Скорее всего, что и не видел.

Тогда откуда эта безусловная общность с двумя выдающимися произведениями русской живописи? Или, может быть, всё это лишь случайное совпадение, не заслуживающее особого разговора? Едва ли. Думается, были в искусстве тех лет глубокие внутренние причины, обусловившие известное идейно-художественное родство таких, казалось бы, очень разных полотен, как «Крестьянин», «Портрет Ф. Достоевского» и «Христос в пустыне».

И. Крамской. Христос в пустыне. Xолст, масло. 180 × 210 см 1872 г. ГТГ.

При всём своеобразии каждого из этих произведений, в них нашла отражение одна общая проблема — сочувствие русской демократически настроенной интеллигенции к тяжёлой судьбе народа в пореформенную эпоху. Проблема эта, вставшая в полный рост перед русским искусством уже в 1860-х годах, решалась, как известно, не только в образе передового интеллигента, но и в народном образе. Замечательно при этом, что художник, обращаясь к образу интеллигента, искал и акцентировал в нём черты демократические — «примесь народной крови», как говорил Репин.

Создавая же образ народный, тот же художник нередко раскрывал незаурядный интеллект русского крестьянина. И это не было творческим домыслом, ибо черпалось из самой жизни. Вспомним, к примеру, как восхищался Репин «глубиной взгляда», «большим, умным, интеллигентным лбом» бурлака Канина, чем-то напоминавшего ему Льва Толстого. Вспомним взволнованный рассказ Перова («Под крестом») о душевном благородстве многострадального мужика Христофора Барского, которого художник близко знал и увековечил в картине «Странник», непосредственно предшествовавшей «Крестьянину».

В. Перов. Странник. Xолст, масло. 1870 г. ГТГ.

Нам не известна творческая история картины «Крестьянин». Однако всё сказанное даёт основание предполагать, что она занимала немаловажное место в творческой биографии выдающегося художника-демократа.

Л. ЗИНГЕР

Журнал «Художник» № 12, 1964 г.